19 декабря 2021 года город Таруса будет отмечать 80-летие со дня освобождения от немецко-фашистских захватчиков. К этой дате мы решили начать цикл уникальных публикаций в рубрике «Забвению не подлежит». Информацию для этой рубрики нам предоставили краевед Виктория Андреевна Губарева и начальник штаба поискового отряда «Тарусский рубеж» Александр Вячеславович Проказов.
17.12.2021
Вчера мы опубликовали первую часть материала о нашем земляке Алексее Ивановиче Климове. Продолжаем рассказ о боевом пути Алексея Ивановича.
Алексей Иванович Климов родился в 1907 году в небольшом сельце Кошкино, что за нашей красавицей Окой. Тот район так незамысловато и называется – Заокский. Однако, учился Алексей в Тарусской средней школе - «красной», как все тарусяне ее называют, в здании которой в настоящее время располагается краеведческий музей. Школу он весьма успешно окончил в 1925 году. Затем поступает в Московский архитектурно-строительный институт, по окончании которого, до 1933 года является деканом факультета того же института и учится в аспирантуре. Потом была плодотворная работа в различных архитектурных и строительных организациях города Москвы. Им и под его руководством выполнено более десятка удивительно красивых и функциональных проектов жилых и больничных комплексов, административных зданий, а также площадей столицы. В 1940 году А.И. Климов назначен начальником Главного архитектурно-планировочного управления (ГлавАПУ) Московской области.
Согласитесь, более мирной и созидательной профессии как архитектор даже сложно себе вообразить. Но… началась война! Да, священная Великая Отечественная, но война. Война, забравшая немыслимое количество человеческих жизней, исковеркавшая миллионы судеб, порушившая довоенные надежды, планы, стремления. Стремление осталось только одно – защитить свою Родину!
3 июля 1941 года руководитель советского государства И.В. Сталин, с 19-го числа того же месяца возглавивший Народный комиссариат обороны, обратится ко всем гражданам нашей огромной страны. В этом обращении прозвучат такие слова: «Поднимутся миллионные массы нашего народа на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность, мы должны создать народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свободу, свою честь, свою Родину – в нашей Отечественной войне с германским фашизмом».
Началось формирование народного ополчения. Одна только Москва дала фронту 12 стрелковых дивизий! Более 130-ти тысяч человек. Московское ополчение создавалось преимущественно территориально, т.е. по районам столицы. Хотя, в связи с тем, что вычленить такое количество трудоспособного населения из промышленности города представлялось проблематичным, в ряды добровольцев вливались жители и Московской области. Зачислялись, как правило, граждане непризывного возраста, а также добровольно отказавшиеся от брони.
С 5-го июля 1941 года в Москворецком районе города Москвы формировалась 17-я дивизия народного ополчения. Из справки Москворецкого сборного пункта от 6-го июля мы узнаем, что 34-летнему архитектору Алексею Ивановичу Климову дали разрешение снять бронь и он был зачислен в состав ополчения. В Москве остались жена, старушка теща и двое маленьких сыновей, одному из которых не было и года.
Социальный срез добровольцев был очень разным: простые трудящиеся, рабочие, служащие, представители творческой интеллигенции (писатели, художники, музыканты), учителя, мастера спорта и т.п. Один пример: в одной дивизии с А.И. Климовым в должности старшины саперной роты служил видный советский ученый, исследователь Тунгусского метеорита, академик Л.А. Кулик.
6-го июля 17-я дивизия далеко не полностью укомплектованным составом из 3 стрелковых полков (тогда они носили номера 1-й, 2-й, 3-й) и двух артиллерийских дивизионов выходит из Москвы по Калужскому шоссе в Малоярославецкий район на лагерные сборы, развернутые у д. Сосенки (30 км. от Москвы). Здесь происходит первоначальное «сколачивание» личного состава. Люди знакомятся друг с другом, со своими командирами. Проходят так называемый «курс молодого бойца».
Необходимо отметить, что к моменту прибытия на фронт дивизия будет укомплектована командным составом практически по штату, то есть начиная от командиров взводов и выше – это были профессиональные военные, переводимые из других частей, зачастую подвергшихся расформированию. Есть сведения, что довольно много среднего начкомсостава было из 711-го стрелкового полка. Все просто и понятно – командиры взводов ставились командовать ротами, командиры рот – батальонами и т. д.
Командиром дивизии назначается полковник Козлов Петр Сергеевич. Судьба этого человека глубоко трагична и не менее интересна. Некоторые историки до сих пор ломают копья, разделившись на два лагеря: одни – за реабилитацию героя войны, другие же доказывают, что полковник Козлов саботажник и предатель. В любом случае – это совсем другая история, а если кто-то из читателей ей заинтересуется, то без труда сможет найти в открытом доступе массу информации.
С 20-го июля и до конца месяца 17-я ДНО (дивизия народного ополчения) находится на лагерных сборах, занимаясь, в частности, земляными работами по сооружению оборонительных линий Малоярославецкого укрепрайона. Это те самые рубежи, на которых в октябре 41-го будут сражаться подольские курсанты. А пока – тяжелейший физический труд по 10-12 часов в день и, одновременно, боевая учеба.
В августе месяце дивизия получает приказ грузиться на эшелоны и перебрасывается под Спас-Деменск. Здесь во время строительства оборонительных сооружений по р. Шуица крепнет боевая слаженность подразделений.
А дальше - «крещение». Дальше будет самое начало операции «Тайфун». Кровавые 3-5 октября 1941 года, когда дивизия потеряет 80% личного состава, но не дрогнет, фактически остановив на трое суток продвижение 4-х танковых и 2-х пехотных дивизий противника. Об этом…
Продолжение следует…
Александр Проказов
17.12.2021
В Тарусском районе уже несколько активно лет работает поисковый отряд «Тарусский рубеж», возвращая из небытия имена героев, павших за Родину в годы Великой Отечественной войны. В настоящее время члены этого отряда начали работу по созданию Книги Памяти Тарусского района цель которой рассказать об уроженцах Тарусского района, мобилизованных в те суровые годы. Историей об одном из таких земляков поделился начальник штаба отряда «Тарусский рубеж» Александр Проказов:
- Признаюсь, тот телефонный звонок не стал для меня неожиданностью. В последнее время все больше людей связываются с тарусскими поисковиками по самым разным вопросам, касающимся нашей деятельности. Кто-то благодарит за проводимую работу, кто-то просит помочь в установлении судьбы пропавшего на войне или погибшего родственника, кто-то делится документами, письмами, бережно хранящимися в семьях историями военной поры. Ведь это действительно правда, что «нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой…».
Вот и на этот раз, позвонила дочь нашего знаменитого земляка, выдающегося ученого Василия Захаровича Власова, имя которого носит 2-я городская школа и одна из улиц Тарусы. Ирина Васильевна попросила уточнить, насколько это возможно, факты участия в Великой Отечественной войне и обстоятельства гибели младшего брата ее родной бабушки - Алексея Ивановича Климова. У семьи имеется достаточно сведений о довоенной жизни А.И. Климова. О его детских и юношеских годах, о том, что он стал видным архитектором, занимал довольно высокую должность. О том, как ушел добровольцем народного ополчения Москвы на фронт, вернуться с которого ему, к сожалению, уже было не суждено.
На протяжении почти 70-ти лет Алексей Иванович считался пропавшим без вести в ноябре 1941 года и, опять-таки, благодаря усилиям поисковиков, только лишь в 2009 году было установлено место его перезахоронения в одной из братских могил Спас-Деменского района Калужской области.
Я пообещал милейшей Ирине Васильевне сделать все от меня зависящее, дабы помочь ей и постараться разобраться в истории человека, патриота, воина – одного из очень-очень многих героев той страшной войны. О том же, что удалось выяснить, считаю правильным сообщить не только родным, но так же и с газетных полос, попутно приоткрывая историческую завесу над незаслуженно забытой и отчего-то умалчиваемой страницей Великой Отечественной, когда происходили кровопролитные и запредельно жестокие бои начала октября 1941 года под Спас-Деменском. Дело еще и в том, что те самые части и подразделения Красной Армии, бойцы и командиры, принимавшие участие в описываемых событиях – те из них, кто смог выжить, впоследствии будут иметь самое прямое отношение к нашему Тарусскому району. Его защите, обороне, а потом и Освобождению.
Продолжение следует…
Александр Проказов
14.12.2021
Воинская часть, находившаяся в Тарусе, покинула город 23 октября 1941 года. При отступлении был взорван железный мост через реку Тарусу (построенный в 1900 году).
24 октября в город ворвалась на мотоциклах воинская часть немецких автоматчиков. Немцы двигались со стороны Калуги по улице Ленина. За мотоциклистами последовали автоматчики-велосипедисты, зенитные батареи, минометные и танковые части, моторизованная пехота и обозы. Немецкие войска двигались по улицам города с 10 часов утра до позднего вечера. Переправляясь по временному мосту через реку Тарусу, они шли дальше, на Серпухов.
Настали черные дни оккупации. На заборах появились приказы немецкой комендатуры: сдать охотничьи ружья, не выходить на улицу позже восьми часов вечера, зарегистрироваться на бирже. За невыполнение - расстрел. Фашисты вешали, убивали ни в чем не повинных людей. В деревне Исканское они бросили в горящую печь трехлетнего сына колхозника Назарова. В деревне Исаково повесили четырех колхозников. В декабрьские морозы выгнали жителей Тарусы из домов. Сестры Вера и Евдокия Аверины пошли к родственникам в деревню Протасово. В поле их остановили немцы и расстреляли. Но воля тарусян не была сломлена. Врач О.П. Черняева, фельдшер И.А. Никитин, медицинские сестры Фаина Мартино, Валентина Ивановская, Зоя Виноградова, Анна Григорьева, няни Евдокия Чуваева, Мария Одинокова оказывали помощь 69 раненым советским бойцам, находившимся в холодном здании банка на центральной площади. Стремительное наступление советских войск помешало фашистам расстрелять раненых.
В Тарусе действовала партизанская группа под руководством Василия Васильевича Аксенова. В нее входили Ф. Г. Шумилин, Н. В. Булычев, В. С. Венков, В. Р. Тимохин. На заминированной ими дороге подорвались два немецких грузовика. Разведчики собирали сведения о передвижении немецких войск и передавали их в штаб 6-й Сибирской дивизии, которая стояла на другом берегу Оки в районе Поленова. Во время одной из операций был убит Филипп Григорьевич Шумилин.
Немцы хвастались, что к 1 января займут Москву. Большие транспортные самолеты, посадка которых производилась на территории где сейчас расположен микрорайон "Курган", привезли им праздничные подарки. К 18 декабря 1941 года левый берег Оки от впадения в нее реки Протвы до деревни Алекино еще был занят немцами. На противоположном берегу Оки находились позиции 6-й гвардейской дивизии, которая входила в состав 49-й армии генерала И. Г. Захаркина. После артиллерийской подготовки, которой участвовали "катюши", стоявшие в лесу между Бехово и Страхово, 19 декабря (до рассвета) советские войска овладели селами Волковским и Кузьмищевым. Обходя Тарусу с севера, наши войска устремились по направлению к Исканскому, Льгову, Заворову. Вторая группа, овладев деревнями Ладыжино и Алекино, стала развивать наступление в обход Тарусы с юга- на деревни Бортники и Слащево. Заняв эти пункты, они вышли в тыл к немцам, перекрыв тракт Таруса-Калуга. В 6 часов утра 19 декабря в Тарусу со стороны реки Оки проникла группа советских автоматчиков. Застигнутые врасплох гитлеровцы бежали.
На рассвете 19 декабря 1941 года город был освобожден.
Материал подготовлен библиографом Тарусской районной библиотеки Т. Зориной
30.11.2021
21.09.2021
4 сентября стало большим событием для тарусских поисковиков. В рамках проведения вахты памяти 2021 года в Тарусском районе близ деревни Безобразово сельского поселения «Село Некрасово» обнаружены останки двух бойцов Рабоче-Крестьянской Красной Армии, погибших при освобождении Тарусского района.
По решению командира поискового отряда «Тарусский рубеж» Максима Крюкова, произведено изъятие находок, составлены соответствующие протоколы, акты. В дальнейшем планируется более тщательное исследование территории захоронения.
К сожалению, поисковики не нашли солдатских медальонов, и идентифицировать останки будет непросто. Планируется провести работу с архивами, чтобы отыскать хоть малейшую зацепку, способную пролить свет на тайну безымянных героев. По архивным данным, в этих местах сражались части 133 стрелковой дивизии 49-й Армии генерала Захаркина.
Останки бойцов будут захоронены в октябре в братской могиле деревни Кресты.
На фото: Братская могила в деревне Кресты
10.09.2021
В ночь с 24-го на 25-е октября разведгруппа расположилась на ночлег в д. Слободка, откуда утром 25.10.1941 г. следовала в сторону деревеньки Руднево (район д. Любовцово – прим. автора). Обходя д. Подборки на проселочной дороге разведчики наткнулись на штабной фургон движением на Селиверстово.
Подвода была захвачена. В ней обнаружено: мешки с овсом, седла, сбруя, водка, крупнокалиберный пулемет, четыре немецкие винтовки, одна русская полуавтоматическая винтовка последнего образца, два портфеля с хозяйственными штабными документами 21-го пехотного полка, награбленное у местного населения белье, противогазы, револьвер системы Нагана, пулеметные ленты с патронами, обувь.
Повозка была уничтожена, документы изъяты, оружие приведено в негодность и уведены две заседлованные лошади.
* * *
Ночь на 26-е отряд Ощепкова провел на хуторе Руднево. Ночлегом это трудно назвать, т.к. несколькими отдельными группами осуществлялась разведка населенных пунктов: Селиверстово, Исканское, Любовцово. В первых двух противник не обнаружен, в Любовцове установлен обоз противника и семь артиллерийских орудий среднего калибра на тракторной тяге. С утра 26.10.1941 г. группа начала движение в направлении Селиверстово.
При подходе к дороге, идущей от Заворово к Безобразово (сейчас это действующая автодорога-бетонка – прим. автора) разведчики обнаруживают очередной обоз. Третий на пути.
Следует команда «К бою!». Опять засада. Опять обстрел. Но, в отличие от первых успешных случаев, события стали развиваться непредсказуемо. Противник, находившийся в Селиверстово, неожиданно контратаковал силами до двух пехотных рот с бронемашинами, а также выслал грузовую машину с автоматчиками в сторону Льгово, имея целью окружение отряда разведчиков. В результате боя от группы оторвались 7 человек бойцов под командой мл. командира, обеспечивавших прикрытие остальных огнем. С большой долей уверенности можно сказать, что эти семеро храбрецов погибли, т.к. дальнейших упоминаний о них я не встретил. Основная же часть группы отошла в лес, известный в настоящее время под названием «Заклятой».
При подходе к населенному пункту Потесниково в 18.00 26.10.1941 г. ощепковцы слышат разговорную речь на немецком языке. Высылкой дозора устанавливают, что деревня занята немцами. В дальнейшем группа следует между Потесниково и Кислино, и выходит в рощу севернее д. Потетино. Все перечисленные населенные пункты заняты противником, а западнее Потетино обнаружена артиллерия, ведущая огонь в направлении Кременок.
После 2-х часового отдыха в ночь на 27-е октября разведгруппа выдвигается на Хрущево, а затем высланными дозорами в Юрятино и Волковское, устанавливают противника и там.
К семи часам утра 27.10.1941 г. разведывательная группа ст. лейтенанта Ощепкова вышла на западный берег р. Ока, откуда в 8.00 вошла в состав своей дивизии, части которой закрепились в деревнях Гурьево и Дракино.
* * *
За образцовое выполнение задания командования и проявленные при этом мужество и примеры храбрости командир разведгруппы старший лейтенант Ощепков Степан Егорович., а также боец отряда красноармеец Ходорковский Абрам Исаакович награждены правительственными наградами – орденами Красной Звезды.
Степан Егорович очень скоро становится капитаном, а в 1943 году - он уже подполковник, кавалер многих орденов и медалей, командир того самого 1281-го стрелкового полка.
Бесстрашный командир, высочайший профессионал своего дела, для которого защищать свою Родину было смыслом жизни, С.Е. Ощепков погиб 23 сентября 1943 года в Черниговской области. По неподтвержденным данным он умер по пути в госпиталь после тяжелого ранения пулей немецкого снайпера. Похоронен в г. Щорс (в настоящее время украинский Сновск).
Что касается другого нашего героя, то красноармеец А.И. Ходорковский встретил Победу в прибалтийском городе Пиллау (г. Балтийск Калининградской области – прим. автора). В офицерском звании с погонами капитана и в должности военного переводчика 1 класса. После войны вернулся в родной Ленинград, на завод им. Жданова, где до ухода добровольцем на фронт работал конструктором, и долгое время трудился в сфере оборонной промышленности в НТЦ «Гранит» (Северная верфь г. Санкт-Петербург).
А.Проказов
13.08.2021
Несколько слов о командире группы.
Старший лейтенант Ощепков Степан Егорович. На тот момент ему было 32 года. Родился 11 апреля 1909 года в с. Елово Еловского района Пермской области. Социальное происхождение: из крестьян. Женат. Жена Брагина Надежда Семеновна проживала в г. Благовещенске.
В послевоенных, к сожалению пока неизданных, мемуарах бывшего командира 60-й сд генерал-майора в отставке М.А. Зашибалова имеется упоминание об Ощепкове, а именно: «До службы в армии он был учителем, а на фронте проявил себя мужественным и хладнокровным разведчиком».
Действительно, в 1932 году окончил педагогический техникум при Пермском пединституте (т.н. «Курсы продвиженцев»), получив высшее неполное образование и профессию учителя школы I ступени. Однако, уже в 1936 году С.Е. Ощепков с отличием оканчивает Омскую объединенную военную школу (в настоящее время это одно из старейших военно-учебных заведений России – Омское высшее общевойсковое командное училище им. М.В. Фрунзе – прим. автора). На учетно-послужной карточке Ощепкова в личном деле стоит весьма редкий штамп: «Учет академиков». Так что, задолго до начала Великой Отечественной войны, С.Е. Ощепков был настоящим кадровым командиром, очень хорошо подготовленным профессионально.
В октябре 1941 года он назначается в 60-ю стрелковую и вступает в должность начальника 2-го отделения штаба дивизии (НО-2). 2-е отделение штадива – это и есть войсковая разведка.
Итак, 23.10.41 г. приказом командира дивизии была выслана специально выделенная группа автоматчиков в составе: одного старшего лейтенанта (Ощепков С.Е. – прим. автора), двух младших лейтенантов, четырех младших командиров, девяти бойцов. Всего: 16 чел.
Группе поставлена следующая задача:
а) установить наличие противника в населенных пунктах: Лыткино, Вятское, Руднево, Селиверстово;
б) установить подход противника /по большаку/ к Тарусе в районе юго-восточнее Истомино 2 км.
В соответствии с поставленной задачей группа была сформирована к 20.00 23.10.41 г.
Обратите внимание, разведотряд не «штатный». В него были включены наиболее опытные и проверенные бойцы 1281-го сп. Примечателен также факт зачисления в группу штабного писаря красноармейца Ходорковского Абрама Исааковича, который, как говорится в документах: «… изъявил настойчивое желание участия в этой разведке». То есть, в известной мере, можно говорить о принципе добровольности при формировании отряда. Мы еще вернемся к этому бойцу, поскольку его судьбу, также как и Ощепкова С.Е., удалось проследить.
В ночь на 24 октября группа выступила по маршруту: южная окраина Тарусы (весьма вероятно из района нынешнего «кольца» на ул. Шмидта-ул. Горького. Там до сих пор видны остатки земляных укреплений – прим. автора) – северная окраина с. Ильинское, Романовка, Истомино, где должна была установить связь с ротой 1281-го стрелкового полка.
При подходе к населенному пункту Ильинское разведкой дороги в 1 км. юго-восточнее села группой была обнаружена колонна противника длиной до полутора километров с малокалиберной артиллерией. Голова колонны в 10.30 утра 24 октября подходила к развилке дорог (имеется ввиду развилка дорог Калуга-Роща – прим. автора).
Становится понятным, что немцы входили в Тарусу не только по Калужской дороге, но и со стороны Лопатино.
Через пять часов, преодолев 6 км. пути, в 16.00 разведгруппа прибыла в Истомино, где вошла в расположение отряда 1281-го полка, занимающего оборону на юго-западной окраине Истомино.
Скорее всего Ощепков передал приказ на отход этой роты, так как, и мы это видим, немцы уже были повсюду, что означало практически полное окружение отряда 1281-го полка. Рота, находясь в Истомино, не бездействовала. Ее разведка утром 24 октября установила движение обозов из деревни Лыткино на Селиверстово.
Ощепков, получив эти сведения, незамедлительно продолжил выполнение задания и выдвинул группу для разведки дороги, что 2 км. юго-восточнее Истомино (автодорога Таруса-Калуга – прим. автора).
Отмечу, что даже сейчас, из Истомино на 4-й километр калужского большака можно пройти по лесной, заброшенной, местами заболоченной дороге.
Вот и группа прошла там же, обнаружив движение обозов противника по большаку. Ощепков принимает решение на засаду, которую устраивают по опушке леса у дороги. Отважное решение, раскрывающее местонахождение и сам факт действия группы в этом районе, но тем не менее…
Мне, кстати, удалось выяснить кое-какие подробности засады на этот неприятельский обоз, где любопытны действия упоминавшегося ранее красноармейца Ходорковского. Его наградной лист нам сообщает следующее: «Для уничтожения обоза была организована засада, в которую входил и тов. Ходорковский. Проявил исключительное хладнокровие и своим примером подбадривал бойцов. Когда обоз подошел вплотную к месту засады, тов. Ходорковский первым, с риском для жизни, бросился вперед с гранатами». Вот так! Смело и решительно накрыл немцев взрывами!
Читаю отчет Ощепкова: «Обоз был разгромлен. К 10.00 часам 24.10.41 г. группа возвратилась в Истомино. Опросом пленного ефрейтора…». Стоп. Очевидно, что во время уничтожения обоза был захвачен немецкий пленный. Им оказался ефрейтор Шмитт, опросом которого оказалось, что обнаруженная колонна и обоз принадлежат 181-му пехотному полку 52-й пехотной дивизии вермахта. Также «язык» рассказал, что в этом районе в направлении на северо-восток движутся части 260-й и вышеуказанной дивизий. Командир этой дивизии генерал Рекович. Фамилия командира 181-го пехотного полка оберст (подполковник) Мальман. Командир первого батальона 181-го полка гауптман (капитан) Непеллинг. Командир второго батальона гауптман Шмитт. Третьим батальоном командует гауптман Шнайтер.
То ли немецкий ефрейтор запинался, то ли переводчик разведгруппы напутал, но в то время 52-ю пехотную возглавлял генерал-майор Лотар Рендулич.
Убежденный нацист, «любимчик фюрера», впоследствии командовавший немецкой группировкой войск в Курляндии. В победном 45-м не подчинился приказу о капитуляции, стремясь не допустить, чтобы его военнослужащие попали в советский плен. Пытался отвести свои части с фронта для сдачи американцам, но план провалился, и несколько сотен тысяч солдат Рендулича были пленены войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов. Предстал перед Нюрнбергским трибуналом, признавшим его военным преступником и приговорив к 20-ти годам лишения свободы. Однако, уже в 1951 году вышел из тюрьмы и занялся литературным трудом, написав статьи и книги о перспективах дальнейшего военного противостояния с нашей страной.
Думаю, участь пленного ефрейтора вам понятна. Не таскать же его за собой десятки километров.
Данный эпизод перекликается с послевоенными воспоминаниями жительниц с. Истомино Алексеевой Т.М., Гладышевой М.Е. и др. о том, что разведчики вернулись в отряд, стоявших в селе около сотни красноармейцев, с «языком». Допросив пленного, его расстреляли и ушли пробиваться к своим. На следующий день в Истомино появились немцы.
(Продолжение следует)
А.Проказов
04.08.2021
(все описываемые события происходили в действительности и подтверждаются архивными документами)
Восемь десятилетий минуло с той поры, как отгрохотала артиллерийскими залпами, отлязгала гусеницами танков, отстреляла миллионами выстрелов война на тарусской земле, вырвав из жизни сотни и сотни наших солдат. Сражаясь, погибая, выживая после ранений - они освободили, очистили Тарусский район от фашистской заразы в декабре 1941 года, вернув людям само право на жизнь будущих поколений тарусян, к коим причисляю и себя и вас.
А до этого были тяжелые 57 дней оккупации. Были зверства, подчас шокирующие злодеяния обезумевшего от вседозволенности и безнаказанности вермахта. Отнюдь не одиозного Waffen-SS, а именно вермахта, многие представители которого пытались и пытаются до сих пор трусливо закрыться отговорками: «Я был простым немецким солдатом»; «Я лишь выполнял приказы» и т.п. Нет! Не простыми солдатами они сюда пришли, а носителями «великого третьего рейха», которому было необходимо расширить «жизненное пространство». И в этом их жизненном пространстве для нас с вами – якобы «untermensch» (с нем. «недочеловек») - места не предусматривалось.
Совсем недавно были рассекречены подробные, конкретные сведения о преступлениях немецко-фашистских захватчиков на территории Тарусского района во время войны, и я обязательно постараюсь предоставить для опубликования эти данные в ближайшее время. Но это, как говорится, совсем другая история…
13 октября 1941 года пала Калуга, героически (другое слово сложно подобрать) оборонявшаяся 5-й гвардейской стрелковой дивизией под командованием, тогда полковника, Павла Васильевича Миронова. Понеся большие потери, расколотая надвое дивизия, с боями отошла в район Алексина. Сложилась очень тревожная обстановка, когда на 40 километровом участке фронта от Велегожа, Тарусы и до Нижней Вязовни вообще не было никаких наших войск. Открытые «ворота» на Серпухов, а оттуда и на Москву и на Тулу…
Командование Красной Армии, вовремя оценив ситуацию (в отличие от немцев, абвер которых «не сработал», не выявил брешь), срочно перебрасывает в район Тарусы 60-ю стрелковую дивизию. Дивизию, получившую свою новую нумерацию в августе 41-го, а до этого именовавшуюся 1-й Московской стрелковой дивизией народного ополчения (легендарная 1-я ДНО). Обескровленная, только что вышедшая с боями из окружения в районе города Спас-Деменска, а потом и уже захваченного противником Юхнова, дивизия находилась на доукомплектовании личным составом и матчастью на линии Малоярославец - Истье.
16 октября 1941 г. в командование дивизией вступил полковник Калинин Василий Иванович. Военным комиссаром был назначен полковой комиссар Каторгин Никифор Федорович.
Боевую основу дивизии составляли три стрелковых полка (1281-й, 1283-й, 1285-й). Общая численность активных штыков: 3940 чел.
В донесении о численном и боевом составе активных частей дивизии отчетливо видно, какими силами и средствами предстояло оборонять Тарусский рубеж. Задача, прямо скажем, не из легких.
На данном направлении костяк группировки противника составляли две пехотные дивизии (52-я, 260-я). Любой, кто мало-мальски интересовался военной историей, вам скажет, что сравнивать в качественно-количественном соотношении немецкую пехотную дивизию и стрелковую дивизию РККА некорректно. Слишком разные структура и штаты. Совершенно очевидный вывод здесь только один – многократно превосходящие силы вермахта в районе города Тарусы в октябре 41-го года, особенно в технике и вооружении.
Решение на оборону было принято следующее: 1281-й стрелковый полк сосредотачивался непосредственно в г. Тарусе и на ее границах. У 1283-го стрелкового полка полоса обороны была пошире – деревни Любовцово-Исканское-Селиверстово. 1285-й стрелковый полк отводился во второй эшелон в район деревень Гурьево-Дракино, где впоследствии, собственно, и пройдет последняя линия обороны, окончательно остановившая немцев. Дальше они уже не пройдут!
В ночь на 18 октября части 60-й дивизии прибывают в район сосредоточения и приступают к созданию оборонительных укреплений. На потенциально опасные участки с целью выполнения оперативных задач выделяются подвижные отряды (численностью до роты). Отряды (всего их было четыре) высылались довольно далеко от расположения главных сил, например в д. Кресты или д. Крутица. Один из таких отрядов уже 20 октября вступает в огневое боестолконовение у д. Антоновка и ведет бой в течение двух суток.
24 октября 1941 года немцы войдут в Тарусу…
Исследуя журнал боевых действий 60-й стрелковой дивизии, к счастью, достаточно подробный, я обратил внимание на интересную запись: «23.10.41. Выслана группа дивизионной разведки в количестве 17 ч. под командой ст. лейтенанта Ощепкова в глубокий тыл противника».
Справедливости ради стоит отметить, что уровень войсковой разведки в Красной Армии в 1941 году был, как бы потактичнее выразиться, далек от высокого. В начале войны армейской разведке уделяли мало внимания, ею практически не занимались. Да, довоенный еще вектор организации, структуры, управления разведкой был выбран правильно. Были утверждены штаты и созданы разведподразделения, к примеру, на уровне полк-дивизия - разведроты и разведбатальоны соответственно. Но, укомплектование техникой, специальным вооружением этих подразделений было произведено далеко не в полном объеме. Обучение личного состава в войсках (согласитесь, разведка имеет свою специфику), осуществлялось недостаточно, а зачастую поверхностно. Вышеозначенное привело к тому, что на начальных этапах войны, в т.ч. из-за неумелых действий разведки, в руководстве войсками было совершено множество трагических ошибок; разведподразделения использовались как общевойсковые, а это из разряда «забивать гвозди микроскопом».
Что и говорить, тема применения дивизионной разведки, да еще у нас в Тарусе, под самым носом занимавших район немцев, чрезвычайно заинтересовала. Дальше-больше. В недрах Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО), среди огромного массива рассекреченных и находящихся в открытом доступе документов, обнаружился отчет командира разведгруппы, подробно описывающий все детали произведенного рейда. Благодаря этому документу мы с вами, уважаемые читатели, имеем уникальную возможность мысленно переместиться на 80 лет назад и пройти вместе с разведчиками 60 километров в тылу врага.
(Продолжение следует…)
А. Проказов
23.07.2021
То ли память о родном деде танкисте Иване Евдокимовиче, погибшем в Померании весной 1945 года, то ли недавно заданный мне вопрос: «А что, неужели у нас в Тарусе прямо-таки настоящая война была?» – заставили написать этот текст. Была ли у нас война? Да! Была! И более чем две тысячи жизней, отданных нашими бойцами и командирами в течение девяти декабрьских дней 41-го года, когда освобождался район, красноречиво об этом свидетельствуют.
Я хотел бы рассказать об одном из этих дней. Лишь об одном подвиге, массово совершавшихся в то время, в том и числе и при освобождении родной тарусской земли.
Справочно: разгар контрнаступательной операции наших войск в ходе Битвы за Москву. Перед началом активных боевых действий на тарусском направлении в состав 49-й армии, занимавшей оборону по восточному берегу р. Оки в полосе от Серпухова до Алексина, включается 23-я танковая бригада, спешно переброшенная из-под Истры. Как сказать, бригада? Давайте разбираться. Вот что следует из Отчета о боевых действиях 23 ТБР ее командира, полковника Белова, датированного 05.01.1942 г.: «Согласно устному приказу Зам. командующего Западным фронтом от 12.12.1941 года 23-я танковая бригада в составе: Управления и штаба бригады, комначсостава и штаба 1-го танкового и мотострелкового батальона, роты управления, разведроты, автотранспортной роты и ремонтно-восстановительной роты совершила 130 км. марш по маршруту: Захарково, Москва, Подольск, Серпухов и сосредоточилась в д. Малаховка (недалеко от ст. Тарусская – прим. автора), где вошла в подчинение Командарма 49 для укомплектования и действий на участке армии». Только комначсостав и обеспечивающие подразделения. Без матчасти! Выбили ее в ожесточеннейших ноябрьских боях под Истрой. Читаем далее: «14.12.41 г. на укомплектование бригады прибыл 132-й отдельный танковый батальон (две роты английских танков и рота танков Т-60), что и составило 2-й танковый батальон вверенной мне бригады». А вот это уже интересно… Из рассекреченных архивных сведений мне удалось выяснить, что речь идет о девятнадцати английских танках МК-III «Валентайн», двух танках МК-II «Матильда» и десяти легких Т-60.
Да-да. Тот самый ленд-лиз. Теми самыми северными конвоями «PQ» в Архангельск и Мурманск поздней осенью 41-го. Можно только догадываться и представлять себе степень освоения нашими танкистами совершенно новой для них техники, слаженность действий подразделений, «сработанность» экипажей, но… именно эти танки через два дня после укомплектования бригады пойдут в бой.
А до боя еще надо было добраться. В том же Отчете о боевых действиях есть заслуживающая внимания подробность. Цитирую: «Накануне дня наступления 15.12.41 г. по вопросу взаимодействий при Штарме 49, командир 133-й стрелковой дивизии изложил свое решение, в котором использование танков – ввод их в бой через р. Ока по овладению плацдармом на рубеже: Волковское – Больсуново.
По данным разведки начальника инженерной службы армии и бригады, английские танки (18 и 25 т.) переправлять через лед нельзя. Переправа через лед подготовлена не была ни штабом дивизии, ни инженерным отделом Штарма 49. Таким образом, две роты должны переправиться через р. Ока и Протва в районе Дракино (т.е. в объезд через Серпухов – прим. автора)». Легкие же Т-60 благополучно форсировали Оку в районе Волковичи – Митино (по-простому, всем известные наши «Очковские горы»). Только к 22:00 17 декабря батальон был объединен в полном составе в д. Салтыково.
Ночь перед боем… О чем в такие ночи думает солдат? О чем думал в ту ночь экипаж лейтенанта Иванова? Понятное дело, об ужине и заправке танка горючим, конечно же, о завтрашней атаке. А также, наверняка, и о родных местах, близких и дорогих людях… Мы не знаем этого. Знаем лишь, что завтра был смертельный бой. Завтра для них была вечность!
Чуть подробнее о каждом. Мы обязаны знать и помнить!
Командир танка, 2-й танковой роты 23-й танковой бригады лейтенант Иванов Владимир Иванович, 1910 года рождения (31 год), уроженец г. Киева. Кадровый командир. В Красной Армии с 1938 года. Участие в Великой Отечественной войне с 22 июня 1941 г.
Механик-водитель, старший сержант Зазулин Василий Иванович, 1915 года рождения (26 лет), уроженец Воробьевского района Воронежской области. Сверхсрочник. В Красной Армии с 1937 года. Опытнейший танкист. Воевал еще в Финскую кампанию 1939-40 г.г.
Башенный стрелок-радист красноармеец Алексеев Павел Степанович, 1920 года рождения (21 год). Простой рязанский парень. Уроженец Сасовского района Рязанской области. В Красной Армии по призыву с 1940 г. Участие в Великой Отечественной войне с 26 июня 1941 г.
18 декабря танки бригады, поддерживая огнем, броней и гусеницами наступающие части 133-й стрелковой дивизии и 26-й стрелковой бригады, сходу выбивают немцев из д. Исканское, где у них располагался штаб 52-й пехотной дивизии вермахта (хваленая нацистами дивизия, «герои» Франции, после оккупации которой, долгое время квартировала в провинции Шампань. И вот оттуда, из Шампани – к нам сюда, где была остановлена, а впоследствии практически уничтожена).
Дальше тяжелый бой за хутор Гороховский. Взяли. «Оседлали» большак – ныне «бетонка» в районе Безобразово – Селиверстово.
Здесь я предлагаю читателю прочесть строки из наградных листов на экипаж Иванова, выдержки из «краткого конкретного изложения боевого подвига». Вдумайтесь. Ни добавить, ни убавить…
Владимир Иванович Иванов. «В бою 18.12.1941 г. в районе деревни Селиверстово проявил себя бесстрашным командиром. Участвуя впереди всех танков, шедших в атаке, тов. Иванов личным примером воодушевлял всех танкистов на разгром сильно укрепленного врага в д. Селиверстово. Его танк уничтожил 3 орудия ПТО (противотанковой обороны – прим. автора) и большую группу солдат и офицеров, яростно удерживавших оборону. Когда танк тов. Иванова был подбит и охвачен пламенем, то и тогда он вел ураганный огонь по фашистам. До последней минуты своей жизни и как преданный боец своей Родины, не желая сдаться фашистским извергам в плен, т. Иванов предпочел героическую смерть и сгорел в танке».
Василий Иванович Зазулин. «В танковой атаке в районе дер. Селиверстово тов. Зазулин проявил мужество, отвагу и героизм. Во время этой атаки танк, управляемый т. Зазулиным, раздавил 2 орудия ПТО, около взвода пехоты противника и, несмотря на то, что танк уже был охвачен пламенем, тов. Зазулин повел свой танк на третье орудие ПТО и уничтожил его. Когда танк не мог двигаться и полностью был охвачен пламенем, т. Зазулин вышел из танка и из-за него стал стрелять из револьвера, стреляя до последнего патрона по фашистам. Там же, около танка, тов. Зазулин был схвачен и зверски замучен фашистскими извергами».
Павел Степанович Алексеев. «Как истинный патриот соц. Родины тов. Алексеев, в составе экипажа, беспощадно сметал со своего пути фашистов. В танковой атаке 18 декабря 1941 г. в районе дер. Селиверстово, танк, в экипаж которого входил тов. Алексеев, подавил 3 ПТО и до взвода пехоты. Подожженный термитным снарядом танк, охваченный пламенем, продолжал движение вперед, беспощадно громя захватчиков. Находясь внутри обороны противника и не желая сдаться в плен фашистских извергов, тов. Алексеев не открыл люк и не вышел из танка. Предпочел позорному плену героическую смерть и сгорел в танке».
В феврале 1942 года за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество танковый экипаж лейтенанта Иванова в полном составе был награжден орденами «Красное Знамя»… ПОСМЕРТНО.
P.S.
В ходе поиска и исследования материалов о подвиге танкистов мне удалось обнаружить документ, свидетельствующий о захоронении лейтенанта Иванова, а следовательно и всего погибшего экипажа (а как иначе?) в братской могиле в д. Исканское в саду гражданина Федорова.
Братская могила в Исканском есть. Мемориальная плита со словами «Героям танкистам, павшим в декабре 1941 года за нашу Родину» тоже есть. А, собственно, самого главного – имен их… Нет ни одного! Неправильно это как-то.
Более того, в официальном паспорте воинского захоронения имеется информация о том, что захоронен экипаж тяжелого танка ИС-100 из неизвестных курсантов Нарофоминского танкового училища.
Для сведения: Первый опытный образец тяжелого танка ИС со 107-мм. орудием (ИС-100) был построен только к концу 1943 года.
В Тарусе, в 1941-м их никак быть не могло. Также и о Нарофоминском танковом училище, по крайней мере мне, ничего не известно.
Считаю, что хотя и по прошествии восьмидесяти лет, но необходимо увековечить имена героев на братской могиле в д. Исканское и внести соответствующие правки в официальные документы.
А. Проказов
13.07.2021
Спустя четверть века после войны в глухом лесу под Вязьмой поисковый отряд в 1970 году наткнулся на вросший в землю танк БТ-7, укрытый густыми лапами ели и наполовину ушедший в землю, с хорошо заметным тактическим номером 12.
Люки были задраены, в борту зияла пробоина. Когда машину вскрыли, на месте механика-водителя обнаружили останки младшего лейтенанта-танкиста. Это и был Иван Сидорович Колосов. У него был наган с одним патроном и планшет, а в планшете — карта, фотография любимой девушки и неотправленные письма.
Письмо было вручено Варваре Петровне Журавлевой в 1971 году…
25 октября 1941 г.
Здравствуй, моя Варя!
Нет, не встретимся мы с тобой. Вчера мы в полдень громили еще одну гитлеровскую колонну. Фашистский снаряд пробил боковую броню и разорвался внутри. Пока уводил я машину в лес, Василий умер. Рана моя жестока. Похоронил я Василия Орлова в березовой роще. В ней было светло. Василий умер, не успев сказать мне ни единого слова, ничего не передал своей красивой Зое и беловолосой Машеньке, похожей на одуванчик в пуху. Вот так из трех танкистов остался один.
В сутемени въехал я в лес. Ночь прошла в муках, потеряно много крови. Сейчас почему-то боль, прожигающая всю грудь, улеглась и на душе тихо. Очень обидно, что мы не всё сделали. Но мы сделали всё, что смогли. Наши товарищи погонят врага, который не должен ходить по нашим полям и лесам.
Никогда я не прожил бы жизнь так, если бы не ты, Варя. Ты помогала мне всегда: на Халхин-Голе и здесь. Наверное, все-таки, кто любит, тот добрее к людям. Спасибо тебе, родная! Человек стареет, а небо вечно молодое, как твои глаза, в которые только смотреть да любоваться. Они никогда не постареют, не поблекнут. Пройдет время, люди залечат раны, люди построят новые города, вырастят новые сады. Наступит другая жизнь, другие песни будут петь. Но никогда не забывайте песню про нас, про трех танкистов. У тебя будут расти красивые дети, ты еще будешь любить. А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе. Твой Иван Колосов.
Материал подготовлен краеведом В.А. Губаревой
15.06.2021
Фашисты хозяйничали в Тарусе со 2 октября по 19 декабря 1941 года. В городе была создана комендатура, полиция, назначены старосты на улицах. Часто новые власти составляли списки старост по советским спискам уличкомов, люди даже не знали об этом. Некоторые горожане пошли на предательство, стали полицаями, арестовывали и расстреливали партийных и комсомольских активистов, доносили о появлении подпольщиков, партизан. Но подавляющее большинство жителей активно включалось в борьбу с фашистами.
Учительница литературы Тарусской средней школы Варвара Вениаминовна Изачик до революции получила в Москве блестящее образование – знала три языка, и была профессиональным музыкантом. Всю жизнь она жила в Тарусе на улице Свердлова 3.
Во время оккупации Варвара Вениаминовна была силой, под конвоем доставлена в комендатуру. «Доброжелатели» донесли, что она прекрасно владеет тремя языками, в том числе немецким. В качестве переводчицы она ежедневно выписывала пропуска, работала со списками жителей на выдачу хлеба. По свидетельству очевидцев она спасала многих, выдавая пропуска тарусянам – мужчинам на выход из города с тем, чтобы они могли укрыться от немцев в окрестных деревнях. Однажды к ней обратился гражданин Тарусы, так как ему и второму тарусянину были выданы в комендатуре пропуска для предъявления их в д. Волковское. Варвара Вениаминовна прочитала предписание в пропуске: «По предъявлении – расстрелять». Она предупредила обоих, но один из них не поверил и погиб, а другой укрылся в одной из деревень, не дойдя до Волковского.
Житель Тарусы С. Арефьев вспоминал: «Варвара Вениаминовна Изачик – моя бывшая учительница. Во время оккупации Тарусы она действительно работала переводчицей у коменданта города обер-лейтенанта Вальтера, но работала она под силой оружия и принуждения. А о том, что она выдавала пропуска тарусянам на выход из города, я подтверждаю полностью.
Из помещения банка в больницу были переведены раненные воины Красной Армии. Тарусяне Н.С. Данилин и И.И. Саменков составляли и подписывали в уличкомах фиктивные списки на получение хлеба, а меня, тогда еще подростка, отправляли в комендатуру заверять эти списки. Полученный таким путем в магазине хлеб передавали больным и раненым. Варвара Вениаминовна через меня передавала записки И. И. Саменкову, а в конце ноября вручила мне два ночных пропуска, которые я доставил нашим товарищам за Оку.
2 декабря 1941 года меня арестовали (брал меня дома Овечкин, бывший работник Тарусской милиции). В камере я встретил Венкова, редактора газеты и избитого конюха милиции И. И. Щербакова, отказавшись работать у немцев. Помню, что 9 декабря в нашу камеру привели партизан Аксенова и Шумилина, но продержали их там только одну ночь. Примерно в середине декабря руководитель полиции Бусурин в присутствии остальных полицейских зачитал нам приговор о повешении. Казнь намечали совершить на Рождество 25 декабря, а 19 числа Таруса была освобождена от фашистских захватчиков».
Материал подготовлен краеведом В.А. Губаревой
08.06.2021
Сегодня мы просто обязаны вспомнить славные имена тарусян, совершивших подвиг, спасая раненых солдат, оставшихся на оккупированной территории Тарусского района. В течение 56 дней оккупации фашистами Тарусы, горожане спасали, оказывая медицинскую помощь тяжелораненым советским бойцам, оставленным в городе при отступлении советских войск.
Мало кто знает, где действительно располагался госпиталь с советскими солдатами в период оккупации. Постоянно происходит путаница в разных публикациях – то здание банка указывают на площади, то деревянный больничный корпус. На самом деле это кирпичное здание заразного барака на окраине города, теперь это территория Тарусского техникума (или более знакомый вариант - ПЛ34).
История эта известна еще по книге Н. Гостунского. В своей книге «Таруса - древний город на Оке» автор пишет: «В помещении бывшего банка после отступления наших войск остались раненые и больные солдаты Красной армии. Никто их не кормил и не лечил. У двери стоял гитлеровец с автоматом. Все были в растерянности от прихода немцев и не знали, что делать.
О.Н Соловьева, мать тарусского учителя А.П. Соловьева, ученица средней школы Наташа Соловьева, медсестра Ф.Л. Мартино сумели получить пропуска для посещения раненных. Под видом начала эпидемии тифа и других инфекционных болезней удалось добиться перевода больных и тяжелораненых в деревянное здание больницы, инфекционное отделение. Тифа немцы очень боялись, даже не заходили в помещения, если было подозрение на инфекцию.
Фельдшер Илья Антонович Никитин, который по возрасту не был мобилизован на войну, врач-терапевт Ольга Петровна Черняева, медсестры Фаина Леонидовна Мартино, Валентина Ивановская, Зоя Виноградова, Анна Григорьева, няни Евдокия Чуваева, Мария Одинокова, Мария Курочкина, домохозяйка Надежда Приходько сделали все, чтобы спасти раненных бойцов от гибели. Перевязочных материалов не было. Приходилось рвать на полосы старые простыни, из которых и делали бинты. Раны промывали марганцовкой, разными способами добывали необходимые лекарства».
В семейном архиве Ирины Васильевны Власовой, внучки Ильи Антоновича, хранится важный документ - автобиография, написанная рукой Ильи Антоновича Никитина. Вот выдержка из этого документа: «Был в оккупации 56 дней в г. Тарусе, на немцев не работал, с группой медицинских работников лечили своих красноармейцев и командиров, оставленных на территории Тарусского района. Мы их собрали, лечили, перевязывали и питали благодаря отзывчивости населения города».
Из публикаций в газете «Октябрь» и воспоминаний тарусян стало известно, что тарусяне Н.С. Данилин и И.И. Саменков составляли и подписывали в уличных комитетах фиктивные списки на получение хлеба, школьника С. Арефьева отправляли в комендатуру заверять эти списки. Варвара Вениаминовна Изачик, учитель литературы Тарусской средней школы, работала переводчицей в комендатуре и оформляла необходимые документы - пропуска, справки. Полученный таким путем в магазине хлеб передавали больным и раненым. Продукты у жителей Тарусы собирал и И.А.Никитин. Некоторых выздоравливающих солдат удалось вывести из больницы, определить к верным людям в городе. Изредка наведывались фашисты, искали выздоравливающих. Но врачи уверяли, что опасность заражения не миновала, фашисты спешно удалялись. Так удалось протянуть некоторое время. Планы захватчиков расстрелять раненных военнопленных из тарусского госпиталя не осуществились благодаря стремительному наступлению советских войск и освобождению города от фашистов 19 декабря 1941 года.
Так же самоотверженно лечил Илья Антонович и тарусян. Илья Антонович постоянно проживал в Тарусе. К нему можно было обратиться в любое время суток, и он мог все: принимать роды, лечить зубы, оперировать, безошибочно ставить диагнозы. Кроме врачевания он проводил большую работу по профилактике заболеваний.
19 декабря, когда немцев уже в Тарусе не было, его срочно вызвали к маленькой девочке Тамаре, дочери председателя колхоза Сергея Никитовича Лазарева. Накануне в деревне умер его сын, а дочка уже начала задыхаться. Никитин сразу поставил диагноз - дифтерия. Он кинулся в больницу, разыскал там ампулы с нужной вакциной и несколько дней не отходил от ребенка, выхаживая её. Отец Тамары ушел в ополчение раньше, чем она выздоровела, и всю войну он не знал, жива ли его дочь. Тамара Сергеевна считала 19 декабря своим вторым днем рождения и с благодарностью вспоминает доктора И.А. Никитина.
Материал подготовлен краеведом В.А. Губаревой
01.06.2021
С началом оккупации занятия в школах прекратились. Фашисты занимали здания школ под свои нужды. В результате бомбежек, пожаров большинство школ было разрушено или разорено. Тарусу освободили 19 декабря 1941года.
Но уже 4 января 1942 в районной газете «Октябрь» появилось объявление: «Всем учителям Тарусского района явиться до 10 января в РОНО для регистрации. 10 января в 12 часов состоится совещание с зав. школами и директорами по поводу возобновления учебной работы».
16 января 1942 года в газете «Октябрь» зав РОНО Цветкова писала: «Пятьдесят шесть дней хозяйничали фашистские изверги в нашем районе. За это время бандиты из гитлеровской грабьармии уничтожали библиотечное и школьное имущество, жгли книги, столы, парты. Школьные здания превратились в конюшни.
Из 36 школ в районе способны работать только Истоминская и Игнатовская, в которых сравнительно хорошо сохранилось имущество. В Истоминской школе и на территории усадебного парка было все загажено, разбросано, но здание осталось в сохранности. В остальных школах выбиты стекла, разграблено имущество.
В Сивцево решено было собрать стекла у людей, выделить за счет колхоза стекольщика, плотника, печника. Колхозники Левшинского сельсовета решили собрать скамейки и столы для внутреннего оборудования школы, подвезли дрова. В Трубецком сельсовете тоже решили оказать всяческое содействие школе».
Заведующая Игнатовской школой Е.А. Амброжевич и заведующая Алекинской школой А.А. Даева вместе с родителями восстановили школьное хозяйство уже к 15 января. Начали свою работу и начальные классы Истоминской и Тарусской школы. С первых дней в классах чувствовались порядок и хорошая дисциплина. Учителя Е.С. Власова, С.М. Соловьев и К.Г. Купцова с первых дней сумели поставить дело так, чтобы ребята не чувствовали перерыва, возникшего в связи с оккупацией, что в их классах всего месяц назад хозяйничала рука немецких громил. Конечно, учиться трудно, не хватало бумаги, чернил, книг. Тетради делали из обрывков бумаг, чернила из сажи.
18 января был проведен воскресник по уборке города, сбору стройматериала, перегрузке зерна в зернохранилище. В 10 часов закипела дружная работа. Более трехсот человек, школьники и горожане, за несколько часов очистили электростанцию от мусора и щебня, собирали и перевозили на салазках стройматериал по улицам Ленина, Комсомольской, Коммунальной. Активисты городского совета М.В. Ганьшина и А.И. Гулина лучше всех организовали людей. Молодежные воскресники проводились и в дальнейшем. Организовывались и походы на лыжах. Молодежь Тарусы помогала в восстановлении города. Они заготавливали лесоматериал, очищали загаженные немцами помещения, ремонтировали сельхозинвентарь. Все деньги, полученные при этом, шли на строительство танковой колонны. Драмкружки начали работу, стали устраивать концерты. Подростки помогали врачам и медсестрам в госпитале.
С 1 февраля 1942 года начал работать детский сад «Детская коммуна». Заявления от родителей о приеме принимались ежедневно.
Так в районной газете «Октябрь» описывали жизнь школьников и молодежи Тарусского района в годы войны.
Материал подготовлен краеведом В.А. Губаревой
01.06.2021
Воспоминания пенсионера, коренного жителя деревни, Анатолия Николаевича Куракина, проживающего в деревне Похвистнево Тарусского района, подробно рассказывают о начале оккупации. Многое пришлось пережить в то время и взрослым, и детям.
«Мне было всего шесть лет, когда началась война. Но, несмотря на малый возраст, эти годы накрепко врезались в мою память. Особенно дни оккупации – до сих пор все перед глазами стоит…
Помню, как в самом конце лета 1941 года к нам в деревню Похвиснево приехал представитель из района для эвакуации общественного скота – фронт приближался, немец наступал. Скот угоняли огромным гуртом – лошадей, коров, овец в ту пору в колхозе было очень много. Угоняли в сторону Тарусы… После этого деревня как-то притихла, опустела, хотя люди по-прежнему делали свои дела, ходили на работу. Но тревога уже поселилась в их сердцах, в том числе сердцах детей – нам тоже было страшно, не хотелось уже ни бегать, ни выходить без нужды из дома. Отец с матерью приходили с работы хмурые и встревоженные: что делать, чего ждать? Из Тарусы пришла весть: готовьтесь к оккупации, запасайтесь продуктами, прячьте их понадежнее, делайте запасные убежища.
В конце сентября на дороге, ведущей со стороны Лопатино, появились колонны наших бойцов. Они шли и шли с самого утра до самого вечера в сторону Тарусы, их было так много, что, казалось, целая армия движется через наше маленькое Похвиснево.
Попутно солдаты заходили в деревенские дома – видимо заставлял голод. Помню, зашли в наш дом трое, поставили в угол винтовку. Отец спросил: «Ну, как дела, ребята? Хоть какая-то надежда есть?» «Какая, отец, надежда…? Вот нас трое, а винтовка – одна…». До сих пор помню эти слова и повисшую в избе тишину. Я, мальчонка, и то все понял – беда пришла тяжкая.
В нашем доме, помнится, стояла возле стены лавка, на которой всегда лежали круглые хлебы. Солдатики спросили у мамы: «Хозяйка, может, хлебушка или картошечки немного дадите? Изголодали совсем…». Отец в начале пополам буханку делил и отдавал солдатам, но те все заходили и заходили… Он стал тогда по ломтю хлеб резать. Резал, пока весь хлеб не закончился.
После того, как наши войска ушли, в деревне снова наступила тишина. И тут, где-то в двадцатых числах октября, вдруг появились трое верховых. Немцы! В незнакомой нам темной форме, с оружием, биноклями. Один из них спросил на русском языке: «Как называется деревня?» Помню, лошади остановились прямо возле нашего крыльца. Долго стояли. Всадники о чем-то тихо переговаривались, рассматривали из бинокля окрестности. Мы, мелкая «шишига» (так раньше в деревне мальчишек называли), притаились за забором, ждали – нам все было интересно. Потом всадники поехали вокруг деревни, но вновь вернулись к нашему дому. Немного постояв, неспешным шагом тронулись в сторону Лопатино. Прошла примерно неделя. И вот глядим, едут немцы…
На машинах, мотоциклах гремят, пылят. И прямо на наш бугор – лобное место. А деревня будто вся вымерла, люди попрятались, даже собаки куда-то исчезли. Фашисты же, напротив, вели себя как хозяева – громко говорили, смеялись, шумно и свободно заходили в избы, как к себе домой. Зашли и к нам. Не спрашивая родителей, из большой горницы выбрасывали все, что им не было нужно, занесли большой дубовый стол. Немец со сверлом в руках молча продырявил оконную раму, продел телефонный провод, который затем потянул на ближайший лес. Нас всех – отца, мать и двух братьев – из горницы выгнали. Поначалу мы ютились в маленькой соседней комнате, а потом и вовсе в погребе на дворе.
Воспоминания пенсионера, коренного жителя деревни, Анатолия Николаевича Куракина, проживающего в деревне Похвистнево Тарусского района:
В нашем доме расположился немецкий штаб. Здесь постоянно находился дежурный, стояла охрана. В соседнем кирпичном доме, мне думается, жили солдаты, потому что помню, как на улице немцы сколачивали из досок и брусьев двухъярусные спальные койки. Нужно заметить, что немцы нас, жителей, за людей не считали. Могли справить нужду прямо у крыльца, не стесняясь даже женщин.
После того, как немцы расквартировались, раза два в неделю стали ходить по домам с требованием отдавать продукты – молоко, яйца, мясо, лук, так же искали шерсть. У нас была корова, которую отец старался кормить полынью, чтобы молоко было горьким. Это срабатывало – хлебнув из горшка, немцы морщились и плевались. В ящиках, коробках, ларях, погребах искали яйца, брали все, что находили. Потом по домам вместе с немцами стал ходить староста. Это был уже пожилой человек, не из местных, приезжий, довольно образованный, знавший французский и немецкий языки. Звали его Виктором Тихоновичем, фамилию не помню. Как он стал старостой, не знаю, может быть, из-за знания языков. Но то, что он работал не на немцев, это точно. Потому что всякий раз перед тем, как немцам идти с поборами по деревне, накануне приходил староста и предупреждал: прячьте все что можно, завтра придут грабить. Но с немцами по дворам он тоже ходил и строго говорил: «Если что-то есть, отдать…» Помню, что от нашей семьи фашистам ничего не перепало, все успевали припрятать – что в землю зарыть, что в погребе. Разве, что трех овец забрали, да у бабушки корову увели. Интересно, что когда немцы скот из домов брали, всегда присутствовал их врач (или ветврач), у него сумка с красным крестом на боку висела. Тот осматривал животных, только тогда их резали, обычно прямо у дома.
Когда немцы в деревне более-менее обосновались, потянулась конная артиллерия. Орудия были тяжелыми, и в наши горы втянуть их оказалось непосильной задачей, хотя лошади у них были крупными, сильными. Но пошли дожди, слякоть, непролазная глина. Колеса в фурах утопали по самую ось. Тогда немцы пошли по домам, согнав под бугор всех имеющихся в деревне мужчин. А какие тогда мужики оставались – стар да млад. Дали им в руки веревку и приказали: «Помогать!» Но мужики не тужились, орудия с места не сдвинули. Хотя помниться, один из немцев то и дело бил каждого из них по спине тяжелой черной палкой… Лошадей не трогал, а людей не жалел. Впрочем, мы для них и не людьми-то не были.
Правда, каких-либо зверств или насилия со стороны фашистов я не помню. Запомнился только один случай, когда где-то в ноябре немцы везли на санях, совсем раздетого мальчишку, в одной рубашке, без шапки. Мороз стоял крепкий, лошади были все в инее. Сами немцы подняли воротники на шинелях. А мальчишка буквально заледенел и так плакал, что душу выворачивало. Повезли немцы паренька в сторону Подборок.
А наша семья жила как на вулкане. Штаб работал круглосуточно. То и дело подъезжали машины, входили и выходили люди, звонил телефон. На дворе было морозно, немцы изо всех сил топали по полу коваными сапогами. Этот топот был слышен даже в погребе, где мы жили. Лишь недавно я заменил в доме половицы, на которых остались вмятины от фашистских сапог. Хороший, крепкий был, пол – липовый, чистый и воздух то него в доме был хороший.
Прежде чем рассказать, о том, как деревню освободили наши войска, поведаю о том, как мне немец едва ухо не отрезал.
К дому нашему время от времени подъезжала машина с довольствием и почтой. Солдаты разбирали пакеты и уходили. Один из них вошел в избу (на ту половину, где мы еще жили), достал из кармана нож, разрезал им пакет. Ножик же положил на подоконник. Ох, как понравился мне этот нож! Складной, перочинный, маленький и очень красивый. А немец вроде об этом ноже и забыл. Достал из бандероли сигареты, закурил.
Я этот ножечек кусочком мокрой бумаги и прикрыл, вроде спрятал. Ночью на бумаге образовалась наледь, дальше – больше, со стекол-то вода постоянно стекала. Нож лежит себе под этой наледью, а я радуюсь – моим ножик скоро будет! Но вот приходит очередная машина с довольствием, и тот же немец заходит в нашу комнату с пакетом. Показывает мне на пальцах: где, мол, нож, давай его сюда. А я прикинулся нечего не знающим и не понимающим. Тогда немец подошел к подоконнику, расковырял лед, извлек из - под бумажечки ножик и, быстро схватил меня за ухо, уже собирался его резать. Но тут подскочила с криком мать, оттолкнула от меня фашиста. Тот, рассвирепев, саданул маму кулачищем так, что она отлетела к печке, а потом к двери… Страху я тогда натерпелся – не передать словами.
Фашисты ушли утром 19 декабря. Еще солнце не встало, как от Подборок стали доноситься крики: «Ура! За Родину!». Потом стали различимы двигающиеся по полю фигуры лыжников. В душе у нас, помнится, все зашлось от радости: наши! Бойцы были одеты очень тепло и добротно – белые овчинные полушубки, ушанки, валенки (или бурки), шерстяные перчатки (помню, три пальца в этих перчатках скроены вместе, а две раздельно).
За две недели перед наступлением наша авиация налетела, бомбежкой окно выбило, двор напротив разбомбило. Виктор Тихонович нас тогда предупредил: вы, мол, особо не высовывайтесь из погреба, наступление вот-вот должно начаться. Значит, точно он от партизан тут работал.
Утром, когда отец пошел за водой к колодцу, его ранило трассирующей пулей в плечо. Когда от Подборок донеслись крики «ура!» в полуподвальный дом (недалеко от нашего) сбежалось едва ли не полдеревни.
Немцы ушли от нас незаметно и уже били из-под Лопатино, наши стреляли от Подборок. В качестве прикрытия фашисты оставили миномет в деревне (возле кирпичного дома) и пулемет на Истоминской церковной колокольне. Стрельба отовсюду велась и получалась перекрестной, передвигаться по деревне в этот день очень опасно, и мы все сидели, забившись, в своих домах или погребах. Когда вошли в деревню – ох, и радости было! Но они пробыли у нас недолго, перекусили на ходу и вперед. Правда, один из командиров, помнится, тут же спросил у народа: «Покажите, где у вас тут староста живет, мы сейчас его на ваших глазах расстреляем». Но бабы и мужики как закричат в один голос: «Ой, не надо! У нас староста хороший, не трогайте его, он нам помогал». Командир больше не о чем не спросил, простился и ушел к своим.
Из немцев убитым в нашей деревне нашли только одного. Его труп захоронили по весне в овраге, а до этого старшие ребята, облив его водой и заморозив, использовали в качестве санок для катания с горки…
Катались на немце до тех пор, пока им взрослые не запретили это делать.
Когда наши освободители ушли, возле леса были найдены восемь убитых бойцов, потом еще четверо… Морозы той зимой стояли жуткие, могилы копать было трудно, поэтому трупы забросали лапником и снегом и похоронили в братской могиле только весной. Секретарь сельсовета Нюра Ерохина собрала у каждого медальоны с документами, чтобы сообщить о гибели родственникам. Кто такое пережил, вряд ли забудет».
Захоронены воины были на истоминском кладбище, как это происходило в те годы со многими погибшими, которых хоронили местные жители.
В деревне Похвиснево Тарусского района Калужской области в июле 1988 года было проведено перезахоронение останков воина, погибшего зимой 1941 года.
Весной 1941 года, когда растаял снег, на окраине деревни под сосной нашли его жители деревни. Когда и как он погиб неизвестно.
Пелагея Алексеевна Куренкова вспомнила: «Молоденький был солдатик. В каске, в шинели. Лицо было сильно изуродовано, наверно осколок в голову попал. Документов при себе не имел, потому и остался неизвестным». Многие фронтовики считали, что медальон с данными о солдате притягивает смерть, и даже выбрасывали «смертника».
Татьяна Гавриловна Никишина вспоминала: «Могилы, как таковой, не было. После войны приехал фронтовик Михаил Петрович Никишин, восстановил могилу, обустроил. Пионеры из школы стали поддерживать порядок, посещали могилу, цветы возлагали».
В 80-е годы в районе могилы стали разрабатывать карьер. После обращения в газету «Сельская жизнь» Галины Ивановны Суриновой было решено перезахоронить останки неизвестного война недалеко от Ильинского сельсовета.
Перезахоронение осуществила поисковая группа СПТУ-34, командир Александр Нечин, комиссар отряда – второй секретарь РК ВЛКСМ Павел Моисеев.
При вскрытии могилы были найдены 5 осколков, 2 пуговицы с пятиконечными звездами, маленькая связка проволоки, патрон от трехлинейки, разбитое зеркальце, мелкие пуговицы от гимнастерки, крючки.
В 1989 году в эту могилу перезахоронили останки четырех воинов, погибших в 1941 году у деревни Похвиснево и похороненных весной 1942 года на Истоминском кладбище. Где захоронены были остальные восемь погибших солдат, упоминаемых в рассказах А. И. Куракина – неизвестно.
Могила неизвестных солдат находится в 100 метрах от здания Ильинского сельсовета, всего в ней оказалось захоронено 5 человек. Учащиеся и педагоги Истоминской школы ухаживают за могилой, там проводятся митинги и торжества, посвященные памятным дням.
В 2007 году во время восстановления храма Успения Богородицы в селе Истомино Тарусского района при копке ямы у ограды церкви были найдены останки трех человек. Участники поискового отряда, приглашенные специалисты установили, что, судя по найденной пуле и характеру повреждений, мужчина был убит из немецкого оружия в годы Великой Отечественной. Примерно в тот же период были убиты женщина и подросток. Кто же погиб в Истомино и захоронен в 1941 году? Это требовалось узнать, чтобы произвести перезахоронение найденных останков.
В воспоминаниях жительниц деревни Истомино Алексеевой Татьяны Михайловны 1927 года рождения, Гладышевой Марии Егоровны 1910 года рождения и других есть много интересных фактов. Хотя во время оккупации все жители, находившееся в деревне, остались живы, была угроза гибели заложников. Вот как это было.
В начале октября немцы подошли к окраине Тарусы. В Истомино располагались около 100 красноармейцев. Разведчики, вернувшиеся с «языком», доложили, что в Романовке и на дороге уже немцы. Допросив пленного, его расстреляли и ушли пробиваться к своим. На следующий день в селе появились немцы. Кто-то донес, что жительницы села и председатель колхоза М. Успенский похоронили убитого немца. Новые «хозяева» собрали людей у церкви и объявили, что будет расстрелян каждый десятый, так будет за каждого убитого немецкого солдата. Но случилось удивительное. Фашисты, откопав похороненного, поразились тому, что все ценные вещи, документы, одежда были сохранены. Тогда, посовещавшись, через несколько часов офицеры отпустили всех мирных жителей деревни, так как ни виновных в гибели немецкого солдата, ни мародеров среди них не оказалось. Поэтому расстрел был отменен.
В селе в здании школы фашисты разместили госпиталь. Офицеры жили на втором этаже школы, там был и штаб. Во флигеле, бывшей людской усадьбы, осталась жить учительница начальных классов Есакова Анна Игнатьевна с матерью. Она стала свидетелем того, что происходило в селе и на территории школы. Видела она, как развлекались немцы, притащив пианино откуда-то, наигрывая веселые песенки. Среди них был очень хороший пианист, который любил играть музыку Шопена. Из нескольких домов фашисты выгнали жителей и сами поселились там. Женщины и дети, оставшись без крова, жили или в сарае, или в погребе. Несколько человек приютились у родственников. Фашисты кроме продуктов отбирали у жителей теплые вещи, особенно настойчиво они выискивали валенки и меховые варежки.
Зима была очень холодная, в здании школы немцы топили печи вырубленными на территории парка старинными липами. Парты, столы, школьные принадлежности они выбросили, но Анна Игнатьевна и ее мать собрали все в сарае и сохранили.
К январю 1942 года из 36 школ в районе были способны работать только Истоминская и Игнатовская, в которых сравнительно хорошо сохранилось имущество.
Был еще один случай, когда офицеры, расположившиеся в Истомино, пощадили жителей села - Гладышеву Матрену, которая прятала у себя красноармейцев, и ее двоих детей. По доносу кого-то из жителей деревни фашисты обыскали все дома, нашли двоих – один был учителем из Ташкента, а второй из Орла. Расстрелять немцы успели только одного, второй сбежал, его судьба неизвестна. Чудом осталась жива Матрена Гладышева и ее дети.
Жительница Тарусы Мария Алексеевна Осиповская (Успенская), родом из с. Истомино, в годы войны жила в доме священника рядом с церковью, ей тогда было 10 лет. Случаев гибели местных жителей она, как и другие жители окрестных деревень, не помнит. Мария Алексеевна высказала версию, что перед отступлением фашисты проводили через село группы угнанных в Германию жителей Тарусы и других населенных пунктов. Возможно, погибшие были из их числа.
Таким образом, воспоминания жителей деревни Похвистнево и села Истомино показывают нам, что у ограды церкви могли быть похоронены немцами советский солдат, которого прятала жительница деревни М. Гладышева и убитые женщина с подростком из числа угоняемых в Германию.
Материал подготовлен краеведом В.А. Губаревой
Источники:
27.05.2021